Стихи

***

– Ответь мне на вопросы, Маделина.
– Я уж их всех не помню… А зовут меня, между прочим, не Маделина, а Элинор.
– Как же я не догадался! Вы и на вид – Элинор, и у вас элинорская внешность…
Ну, в общем, вы меня понимаете…
Ф. С. Фицджеральд «По эту сторону рая»

Элинорский конь пролетел – далеко, во сне.
Элинорской осени нет. Прибывает снег.
Прибывает снег, и взгляд в небеса остер,
И зияют овраги печалями Элинор.
Это все рассужденья, мистически-медленный бред,
Это те сближенья, в которых спасенья нет.
В них ни грана нет, ни осколка памяти и тепла.
Это снег, Элинор, это снег танцует, как тень крыла.
Калейдоскопы желаний, земель, размышлений и слов,
Элинор, под знаком твоим. Твое ремесло –
Создавать полюса на границе скорбей земных,
Если некуда деться в ночной пустоте от них.
И вечерняя радость на чашке твоих весов –
Не тяжеле лая в сторожке встревоженных псов,
Не тяжеле конского храпа в лесной дали,
Не возвышенней древних холмов холодной твоей земли.
Элинор, умиравшая трижды, теперь – приходи вчера.
Приходи на Север под осень. Твоя игра
С прошлой мудрой схоластикой скорбных твоих речей
Здесь никак не вяжется. Мертвый всегда – ничей.
И земля твоя, над которой твои слова
Замирают под ветром, теперь – без конца мертва.
Нет, не в осени дело. Созвездья твои, смотри,
Пропадают из вида, а прежде их было – три,
Элинор, над каждой могилой – по одному,
По-собачьи верному голосу твоему.
Ты, гармония странствий, разлада и пустоты,
Что рождается ночью, безумная, как и ты,
Эликсир умиранья, что впрыснут в сплетенья вен,
Тростниковое эхо напевов речных сирен.
Элинор, это снег, это вечный меж нами разлад.
По-эльфийски твой конь – без узды, без стремян и седла,
Без тебя, направлявшей его ускользающий бег…
Но над круглым театром твоим проплывает снег,
Темный голос элегий мерцает за хрупкой стеной,
И сбивается крик на шепот безудержный и больной.
Так она повторяет одна, опираясь на меч:
«Одиночество служит залогом блуждающих встреч.
По болоту гуляют бескрылые огоньки,
По кладбищенским улицам, возле моей реки.
Я еще не смерть, я пока что еще – не тьма.
Я – брожение крови тоскливой, но я не свожу с ума.
Я пою настоем целебных, осенних трав,
Чтобы ты ушел в пустоту, ничего от земли не взяв.
Я не флейта, а только эхо, не образ, а только сон.
Раньше мир умещался в сердце, теперь замирает он
В предвечерии вечности, вещих моих зениц,
В предвечерии серых коней, желтоглазых птиц.
На равнинах мерцают костры, я тушу костер…
Безнадежность – имя воскреснувшей Элинор.
Но из глаз убегая, струится, как санный путь,
Умудренный печалями ветер, понявший суть
Первозданного мира, без имени и лица,
Как земля Элинор, не имеющего конца.
Элинорской осени нет, а зима страшна.
Элинор уходит, она уходит одна.
И пустынен ее театр и не видно ее коня,
И пустые огни созвездий бубенцами вдали звенят.
Прибывает снег, Элинор. О твоем ли сне
Мне поют бубенцы. И падает снег, снег.

1990

***

Я вслушиваюсь в маяту невнятной,
Заплаканной, неповторимой речи,
Произнесенной голосом моим.
Как будто издали я слышу задыханья
И пробую вот так же задохнуться,
Я вызревшее слово на руках
Качаю и страдальческую силу
Я прозреваю в лепете его.
Моими оживленное губами,
Согретое теплом моих ладоней
Дитя чужое, отданное мне
И никому. Подброшенное миру.
Рыдающее, хрупкое, больное…
Мне кажется, и я вот-вот пойму
Любовь к иному, что не плоть от плоти,
И эту скудную тоску по дому,
И этот плач, невыношенный мною…
И обретем единство вдохновенья.

2000