Стихи

***

Множество кружных и окольных путей
У одиночества человека и вещи.
Слева направо качается маятник века,
Что подходит к концу.
И над морем, и в его глубине
Растворяется жажда, соленая жажда жизни –
Тысячи бурых песчинок размягшего камня.
Странствие от часовни
До колыбельных пустыни,
До окна, что открыто
Не твоими руками.
Если умрешь – бояться не стоит,
Все эти пыльные земли
Сожмешь в кулаке, возьмешь с собою
В пустыни духа,
А слезы – только чужие,
Твоих одиноких близких,
Вечно любимых, оставленных телом,
Улыбкой твоей и словом,
Но не памятью бедной,
Что знает волшебную силу
Разъятого смертью пространства
И разгадку формулы не-умиранья.

Санта Фе де Богота, 1993

***

Стаи звезд этой ночью всплывали со дна,
А потом рассветало в горах с напряженьем.
В гуще вьющихся трав дотлевала луна,
И зарницы мерцали в далеких сраженьях.
Но у сердца – вода моего родника,
Песнопения ведер, малинные лозы,
В обрамленьи холмов – ледяная река
И в разрыве креста – уходящие грозы.
Этой ночью в белеющих скудно домах
Загорались дремотные лампы и свечи,
И предвечные Анды молчали впотьмах
И туманом давили на плечи.
Но в душе проступали холмы и поля,
Словно память еще не смирилась с утратой,
И ответом молитве вставала заря,
Две земли осветившая в сердце разъятом.

Город Армения, 1992

***

Еще твое, я думаю. Земля
Так велика. Еще с тобой. Мала,
Сужается, не говорить о ней,
Когда с тобой. Когда она плыла,
Кружилась, останавливалась, вспять
Летела, и не думалось – с тобой
И о тебе. Тогда она была,
Прости ее, она была любой
Дорогой в Андах, может быть, волной
В Карибском море, чашкой на столе,
Кофейным парком, рыжей мостовой
Она была.
О смысле, о Земле
и о тебе.

Москва, 1992

***

Мой последний, топкий, невесенний,
Пальмовый, тропический, древесный,
Сотканный из ста недоумений,
Жалобный, горячий, неуместный,
Выросший над Тихим Океаном,
Захмелевший, бражный, листопадный,
Распушенный, жаркий, непрестанный,
Изумрудный, сорванный, надсадный.
Ты кричишь и кружишь над садами,
Над гудящей музыкой застолий,
Над решетками, над проводами,
Залами сырых аудиторий.
Затопивший сердце и сознанье,
Все размывший, все предугадавший,
Где-то на рассвете мирозданья
Знание о смерти перенявший,
Ты кричишь, и падаешь, и снова,
Разбиваясь, оживаешь в ранах,
Жизнь моя, язык, первооснова
Крови, песнопений, океана.
Унеси меня, пребудь со мною,
Ливень мой, пустынный и огромный,
Твоему смятенному покою,
Поискам и воле неуемной
Поручаю душу, что не может
Совладать с оставленностью этой,
Памятью, тоскою бездорожий
И желаньем радости и света.

Кали, 1993

***

Завершено.
И весь мир
Предстает светло-серым,
Словно пыль на церковной скамье.
Или вдруг становится
Угольно-черным
Или червонно-красным.
Но мерцают сквозь пыль и уголь, кровь
Белые-белые донья мира.

Кали, 1993