Одигитрия

Шепот загустел, лопнул –  и  вдруг выдулся в членораздельное лопотание: 
- Понесси, штоль, низом, нис-сом несси, не чащ-щоб-бой…  – Булькнуло и лопнуло. – Пронессет, глядиш-шь, а што… – Зашипело. –  Слышшь, посспеш-ши, не ш-ш-ш…  –Бульк… 
И затих самовар, как неживой. 
Раздумывать было некогда: уж дед чуть не спихивал гостей в погреб.              

В лицо ахнула стужа зимней, никогда не теплеющей земли. Темная ямина оказалась пустой, только где-то впереди привиделась бугристая гора – наверное, свекла. Ни крынок, ни кадушек с огурцами и капустой. Потянуло керосином – это дед зажег черную от копоти лампу, и она разбавила немного черноту. Старуха выступила из-за деда и ткнула пальцем в правый угол: там должна была высвечиваться обросшая мхом стена избы, но вместо нее в настоянном на корнях и кротах воздухе маячило другое.
 Стены там точно не намечалось. Там ничего не было, кроме эха.    
Нет, было. 
Почти вровень с земляным, утоптанным полом, что отзывался в ногах пружинами и кольцами подземных растений, раздвинулся круглый провал. Наполовину был он прикрыт неясной штуковиной. Керосиновый робкий блик отразился от этой штуковины, и они увидели громадный ржавый противень. За ним, во тьме дыры перекатывались шорохи и потрескивания – словно огромные растения, угнездив здесь, в погребе, свои корни, ушли за стену и  прорастали там, за ней.  
Старуха бережно и даже торжественно отодвинула противень, он тускло звякнул, и за ним обнажилось ничто. 
- Нам туда? – Лялька все надеялась, что старики – все-таки люди как люди, хотя сомнения у нее в этом уже были, и немалые. – Там за стеной – лес?
- В лес вам нельзя, моховички вы мои, – сказал дед горестно. – Вниз вам надо. В люльку грибовную. Вот и мы вас до косяка-то земного сопроводили, как есть. Слышали ведь небось, что Гриб набаял-нашептал… Лезьте уж. 
- Не полезу, –  это Степа взбунтовался. – Я не желаю лезть в тартарары. И никому не дам.  
- И, милой, – пропел дед, – пройдешь-пролезешь, по нитям пробежишь! Тут, под землей, пушняки да пуховичи, они вам пособят, коли что. И старуха вам гостинец на дорогу припасла. Пригодится еще. А мешкать вам никак нельзя…
- Я, я… не хочу, не желаю! – отказались хором Лялька и Емеля. Оба они на этот раз высказались одинаково, хотя ничего удивительного в этом, в общем-то, не было. Степка только головой мотал, как заупрямившийся жеребец.
- А клад-то ваш? Иль спасти не хотите? – вдруг ворчливо справилась у них старуха. – Нет вам другого пути с вашей-то ношей. Ищут вас наверху.
- Да я… – сказал Емеля, – я сейчас это ваше подземелье с землей сравняю, вас самих туда запихну… Эй… 
И говоря все это, отчаянно озираясь на Ляльку и названого своего брата, ступил почему-то вперед, голову просунул в дыру и, не удержавшись на краю, оборвался, исчез. Будто кто его издали толкнул.
Видно, за входом сразу начиналась глубина. Даже вскрика не слыхать было, только мягко поехала вниз глинистая осыпь. 
Котомка, в которой лежала Одигитрия, вмиг потеплела. Другого пути не предвиделось – только подземный.
 Разом решившись, она подбежала к дыре, по дороге рванула Степу за локоть, потянула за собой, и оба упали в ничто – в бурый, кружащийся гул, рокот и перекаты скрытого за противнем пространства.

Оглавление ПоказатьСкрыть