Майя

- Я не знаю…
- Было ночное столкновение в подъезде с неким офицером, скандальным поклонником Марии Аркадьевны. И тот, и другой принесли цветы. И тот, и другой хотели ответа – для себя.
Галахов проговорил все это ровно, словно читал выдержку из газеты. Ни отвращения к «земному», ни горечи не было слышно в этом кратком отчете.
- Но почему ночью? Почему Юрий пошел к ней ночью?
- Журналисты, кажется, довольно подробно все описали. Или вы не смотрели последних газет? Теперь они пишут с подробностями.
- Нет, я хочу узнать от вас,  –  смело сказала Ася, все же со страху прикрыв глаза – вдруг он оборвет ее, укажет на крайнюю неуместность и навязчивость ее вопросов. Но Галахов ничем не показал своего нетерпения.
- Был спектакль. Потом чествованье. Все закончилось поздно. Юра и этот…  офицер как-то, должно быть, караулили ее, ждали. Офицер как всегда пришел в Камерный с букетом гвоздик. Он был надоедлив до непристойности. И всегда кидался вперед со своими жалкими цветами. На этот раз он не вручил  букета после спектакля. Он пришел, видимо, в надежде объясниться наконец с Марьей Аркадьевной. Он преследовал ее уже не первый месяц.  И, как утверждает следователь, решил подождать в подъезде ее дома. Юрий же…
- Он купил розы.
- А, так вы знаете. Да, он купил розы. Насколько я знаю, он ничего заранее не обдумывал. Это была отчаянная попытка… Не знаю, чего хотел мой бедный мальчик. Вошел в подъезд, чтобы увидеть ее, когда она будет возвращаться. Но там ждала его безобразная смерть. Вот и все.
- Как?
- Вы это знаете. Все эти подробности без труда можно прочесть в газетах.
- Нет.
- Однако, вы упрямы. Хорошо: на горе случилось так, что тот офицер уже ждал там Смелицкую. Судя по всему, оба они не стали скрывать своих чувств. В сущности, до омерзения банальная история. Если бы дело шло не о Юре…
- Но почему его не поймали? Его ведь можно еще поймать.
- Убийцу? Если я верно понял, вы говорите о нем?
- Я слышала что-то про лепестки гвоздик.
- Юру нашли с пулей в груди. И с ножевыми ранами… Вокруг него были разбросаны розы. И гвоздики – их лепестки. По ним опознали убийцу.
- Он приходил в театр с гвоздиками?
- Да, каждый раз. Он был знаменит на весь театр. Ведь гвоздики, как вам, наверное, известно не принято дарить знаменитым актрисам. Свидетели – вся Москва. И все видели, как он со своим букетом побежал за санями Смелицкой после спектакля. Она не желала говорить с ним. Видимо, тогда этот мерзавец решил, что заставит Марию Аркадьевну выслушать его в тишине.
- И роковая случайность…
- Да, так. Но вы совместили в двух словах два неслиянных понятия. Случайность – это то, что говорит толпа. Рок – это то, что было, есть и пребудет. В нем нет элемента случайного.
- Значит, его должны были убить?
- А вы должны были спросить об этом?
- Я не понимаю… Простите…  –  она встала, и внезапно дикое, непрошеное, как ветер в лицо, ринулось в душу чувство: как это случилось? Как могла она, сидя здесь, в этом доме, куда столь многие мечтают попасть, воткрытую спрашивать всевластного Галахова о Юрие Полякове? Да и кто ей Юрий в конце концов? Галахов что-то говорил о ее стихах. Как мог он с такой откровенностью рассказывать ей все это про убийство? Как вытерпел этот почти что допрос от никому неизвестной девчонки? Зачем? И что же он хотел сказать ей о стихах?.. Что?
- Не задавайтесь ненужными вопросами, Ася, - Галахов, не вставая, потянул шнур электрического звонка. Из внутреннего коридора быстро-быстро зазвучали спешащие шаги. – Вас проводят. Если вы можете, приходите послезавтра.
Она задохнулась.
- Могу. Да. Я могу.
- Вы говорили про Юру,  –   сказал он уже откуда-то издали, из глубины себя. – Он вам небезразличен. В пятницу, в пять. Поройтесь у себя в столе – принесите все ваши рукописи. И лучше в следующий раз идите черным ходом, – он слегка улыбнулся, двинулись сухие, словно обветренные губы в ярких, черных полукольцах бороды. –  Вас встретят. Всего самого лучшего.